Подготовка к путешествию началась почти сразу же по приезде из предыдущего (это была Южная Америка). Знакомая ситуация для многих мотопутешественников. И основным вопросом стал, конечно, выбор мотоцикла. Как обычно, муки выбора с бесконечными просмотрами тест-драйвов, картинок и характеристик в интернете. Была даже мысль плюнуть на это и поехать на своём чоппере Yamaha XVS950A Midnight Star, который пылится третий год в гараже с пробегом 4000 км. Но, решив для себя, что мотопутешествие – это не в последнюю очередь удовольствие от управления правильно выбранным для целей поездки аппаратом, от этого решения я отказался. Дело в том, что, съездив пару раз на моей «полночной звезде» в поездки на расстояния 400–500 км, я понял, что это не для меня. Нет-нет, это отличный мотоцикл, проветриться не спеша в выходные недалеко от дома по хорошей и свободной дороге лучше не придумаешь. Но не очень далеко и не слишком быстро. Слишком неповоротлив и низко посажен (маневрировать в потоке на нём нет никакого желания), слишком неприспособлен для плохих дорог (ноги впереди, все удары через «пятую точку» приходятся в позвоночник, глаза и мозг трясутся, дорожную обстановку контролировать трудно). Ну а если несколько сотен километров грунтовки? Да и мыть-чистить весь его хром после каждого дождя (а они в тех краях не редкость) не очень привлекательная перспектива. Так что решено – покупаю турэндуро. Мучительный процесс выбора завершился на «Трансальпе», который я и купил у отличного парня Серёги из посёлка Мосрентген, что в новой Москве. Доехав на моём новом скакуне до Нижнего Новгорода, свернув по пути на Клязьму, понял, что с мотоциклом угадал: относительно лёгкий и манёвренный, с дружелюбным, оптимально-мощным, тяговитым мотором, с удобной командирской посадкой с чуть заметным наклоном вперёд и хорошей ветрозащитой, с увеличенным клиренсом и большими ходами подвески. Что ещё нужно для трёх-четырёхнедельного путешествия с разнообразным покрытием дорог!
Итак, начнём. 25 июня, когда закаты гуляют под ручку с зорями даже в наших средних широтах (а ведь я мог бы быть поэтом), я выкатил из гаража своего навьюченного поклажей нового друга, чтобы, постепенно продвигаясь на север, к полярному кругу, увидеть его – полуночное солнце крайнего севера Норвегии. Что за лето... Температура около 10 °С, вот-вот пойдёт дождь. На мотоцикле более 40 кг багажа, включая палатку, спальник, газовые баллоны, запас макарон и каши, но всё это почти не ощущается на ходу, мотоцикл мне всё больше нравится. От Нижнего Новгорода до границы с Финляндией более 1300 км. Своих красот мы не замечаем, но монотонность российских дорог была разбавлена небольшими приключениями.
Заехал в Рыбинск, в воинскую часть 41686, арсенал вооружения, где дослуживал оставшиеся три месяца до приказа после добровольного отчисления из военного училища в далёком 90-м. Стою у КПП, ничего не узнаю, потом начинаю припоминать: вот здесь справа за забором автопарк, там казарма. Снимаю несколько кадров на память. Задним ходом сдаёт проехавшая уже было машина. «По какой причине вы ведёте съёмку на закрытом объекте?» Из окна на меня щурится бдительный капитан. «По причине моей здесь службы в 90 году, – отвечаю, – и не отпускающей светлой ностальгии по многонациональному коллективу из закавказских республик, а также мышечной памяти и фантомных болях в руках и ногах из-за ежедневных разгрузок вагонов с боеприпасами». «Вы находитесь в 30-метровой близости от стратегического объекта, вас могут арестовать с вашим смартфоном». И действительно, через пять минут, когда уже собирался уезжать, пришёл наряд и чуть не арестовал меня. Другой серьёзный мужчина задал мне массу вопросов на проверку краткосрочной принадлежности к альма-матер – в каком году служили, фамилия командира части, какие фамилии ещё помните (помню поэтическую фамилию старшины – Пастернак), были ли уголовные дела, кого посадили?! Видимо, он особист, судя по вопросам и стилю разговора, это ему близкая тема. «Нет, – говорю, – только чуть-чуть не посадили». Но чуть-чуть не считается, и со всеми дембелями мы расстались почти друзьями, выбитые зубы не в счёт. Фотография моего паспорта на память капитаном Шаповаловым и «счастливого пути» на прощанье.
К вечеру я был на Рыбинском море, в городке с названием, которое пахнет сыром – Пошехонье. Вот уж не думал, что когда-нибудь здесь побываю. Глядя на эту точку в атласе дорог, мне представлялось что-то вроде ивановского Плеса с его левитановскми волжскими далями с высоких берегов, набережными, ресторанами и туристами с теплоходов. Увы, но Пошехонье оказалось совсем маленьким тихим посёлком. Центральная площадь с церковкой на берегу и тут же Лениным, стоящим к ней спиной. В местной гостинице номер на третьем этаже, душ на первом и добрые, совсем не дежурно приветливые, как бывает в больших городах, люди.
Следующее утро встретило меня убитыми второстепенными дорогами из заплат, а потом и панорамой из ощетинившихся труб с бурыми клубами дыма на горизонте. Это Череповец. Проехал из любопытства через центр (впрочем, зря, мой глаз так ни за что и не зацепился). И вот, удалившись километров на 100 от этого сурового города металлургов, опять не обошлось без затей. Поговорив на дороге по телефону с бывшим шефом, я обнаружил, что разговор был настолько серьёзен, что делал я это в течение 20 минут с неработающим двигателем, но зато с включённым зажиганием, дальним светом, противотуманными прожекторами, навигатором и обогревателем ручек в положении максимум. Толкание гружёного коня под горку (благо, она там была) в целях его завести даже привело с четвёртого или пятого раза к положительному результату. Но слышали бы вы, что я произнёс, когда, мокрый насквозь от пота, в дождевике (шёл дождь), дыша как после марш-броска в противогазах, но довольный я начал трогаться… Я забыл убрать подножку… Уже слышу ваше дружное гы-гы-гы! А горка-то уже закончилась, и стоял я как раз теперь в яме. Эвакуаторы и техпомощи, найденные в интернете, обещали лишь вывезти в сервис. Но терять время не хотелось, а такой мелкой коммерческой услуги как «прикурить» на дороге в Череповце оказалось не предусмотрено. На второй час моего голосования вдруг предо мною предстал ангел на шестёрке-«жигулях» в слесарной робе и с большой коробкой инструмента в багажнике, среди которого оказались провода! К сожалению, не запомнил его имя. Спасибо тебе, ангел!
Мне хотелось проехать по восточному берегу Ладожского озера (на карте там значится дорога) и уже где-то в тех краях пересечь границу с Финляндией. В Новой Ладоге мы разговариваем на перекрёстке с выпившим, но здравомыслящим мотобратом, пилотом мотороллера.
– Как дорога вдоль Ладоги?
– Отличная новая дорога.
– Как далеко?
– Ну, километров пять, и дальше на Петрозаводск.
– А мне 360 и на Сортавалу…
– Нее, туда не надо, там камни вот такие и ямы вот такие!
Тогда на Шлиссельбург. В Шлиссельбурге ужинаю в прекрасном грузинском ресторане без названия, но с нереально отменным грузинским вином из бочек, ну а потом и чачей, конечно, под игру сборной России с Алжиром по футболу. С утра, с трудом поднявшись из-за плохой игры сборной России, еду на катере осматривать крепость Орешек. Сколько же здесь людей полегло. Начиная от петровских сражений со шведами, потом расстрелы народовольцев, потом оборона от фашистов – если бы не Орешек, то фашисты замкнули бы кольцо окружения вокруг Ленинграда, и не было бы «дороги жизни» по Ладоге. Как всегда меня впечатляют тюрьмы. Да, просидеть в таком бетонном сыром пенале с железной шконкой и замазанным окном 20 лет, как Вера Фигнер – это вам не стратегические запасы российской армии разворовывать, а потом отбывать домашний арест в 700-метровых квартирах, как некоторые наши современные поэтессы.
На следующий день я на погранпереходе Брусничное. В Финляндии всё по-другому. Уютно и чисто. Блистающие порядком живописные озёра, отели вокруг них, дачи и тропы здоровья. После некоторого движения по центровой трассе решил взять туристического быка за рога и свернул на самую мелкую второстепенную трассу, какую смог разглядеть в атласе. Между тем это оказалась лента идеального асфальта, петляющая между озёрами. Дело уже к ночи, решил разбить лагерь в виду какого-нибудь живописного озера. Не терпелось обновить новую палатку, газовую горелку, фотоштатив и бутылку виски. Не тут-то было. Все подъезды к озёрам – частная территория. На съездах почтовые ящики и номера финских фазенд, которые, впрочем, мало похожи на виллы из окрестностей Москвы и Санкт-Петербурга, скромные домики, и никаких заборов, шлагбаумов и предупреждений об охране объекта омоном и спецназом. И даже там, где нет номеров и ящиков, через полкилометра езды по грунтовке всё равно упираешься в какой-нибудь прибрежный сарайчик с доброжелательно улыбающимся финном в потрёпанной футболке, знаком показывающим тебе, что палатку здесь никак нельзя.
Наконец, уже на менее второстепенной дороге найден съезд к живописному озеру с полночным закатом, кувшинками и комарами размером с любимую лошадь Будённого. Только расположился и развязал поклажу, появился вежливый финский парень и сказал, конечно же, что здесь не то чтобы нельзя, но нежелательно. Привязана тут лодка в этой уютной крошечной бухточке (и правда, привязана), вёсла сушатся без присмотра, за ними наблюдают с другого берега из пансионата, а сам он по соседству с девушкой расположился, и у них тут собака кусачая гуляет. И даже показал мне, как она лает, сделав серьёзное лицо, – «гав-гав». Хотя, может быть, после 12 часов за рулём мотоцикла я и понял чего неадекватно, и парень просто пришёл представиться. Но я сказал ему «всё окей, окей!». Быстро выпил виски, чтобы мне уж ни при каких обстоятельствах на мотоцикл не садиться, развёл примус с кашей и чаем и поставил палатку.
С утра, похлебав ещё кашки и взбодрившись чайком, сняв прекрасный рассвет над озером, решил уже не заморачиваться на придумывание маршрута, а озадачить этим навигатор, вбив конечный пункт Нордкап и задав вариант расчёта «короткий».
Повсюду демонстрируется явное нежелание финнов жить сообща, группируясь, как у нас, в города, посёлки и прочие садовые товарищества. И мне в них это сильно импонирует. Много домов расположено обособленно. К каждому подведена дорога и электричество. А может быть, дело в том, что финнов мало, всего шесть миллионов. А земли у них много, и озёр много, подумать только – 190000! На всех хватает! На берегу одного из них я и расположился пообедать. И даже вздремнул десяток минут прямо на травке под тягучий разговор финских рыбаков, собирающихся отплывать на лодке. Самочувствие после сна резко улучшилось, и я рванул дальше. Следующая стоянка случилась на самом севере Ботнического залива. На берегу уютная кемпинговая стоянка. Идеальная чистота и порядок, как, впрочем, и везде у финнов. Уютные деревянные домики, место под палатки и кемперы. Ближе к вечеру к соседнему домику подъехала ещё пара мотоциклистов, финны, и у меня появилась компания попариться в настоящей финской сауне на самом берегу моря. Сауна оказалась неотличима от обычной русской бани, с той лишь разницей, что вместо дровяной печи электрическая каменка. А море оказалось совсем несолёное. Впрочем, горячие финские парни залезать в воду не захотели – вода была отнюдь не парное молоко.
После бани съел в соседнем ресторане северного оленя в виде тушёного рагу. По вкусу мясо напоминает баранину, только не такое жирное. Проснувшись ввиду раннего отбоя (после бани, оленины и пива) в три часа ночи, я выглянул в окно. За окном было светло. Да, я на севере!
Перед выездом я посмотрел прогноз погоды и увидел, что лавры отважного мотоодиночки, покорителя крайнего севера у меня отбирает погода – весь север Скандинавии на ближайшие пять дней накрыла зона антициклона. Солнечно и температура до 22 °С! А ещё вчера было лишь +5 °С и дождь. Мне сказочно везёт!
Дорога по-прежнему петляет среди зелёных лесов и бирюзовых от отражённого в них неба озёр. Вдоль них тянутся скромные, но ухоженные фазенды финнов. Лужайки, лодки, столики, барбекю. Воскресный день, по многочисленным велодорожкам тянутся счастливые от хорошей погоды и благополучной жизни семейные группы на велосипедах, роликовых коньках, на лыжероллерах и просто пешком. Кругом разлито умиротворение и покой. И это Крайний Север.
Но растительность делается всё скромнее и ниже. Появилась тьма гнуса. На ходу шлем мгновенно залепляют невинно убиенные насекомые. На каждой заправке стоит ведро с пластиковой шваброй. Каждые несколько километров дорожные знаки предупреждают о разгуливающих здесь северных оленях. И не зря. Они, и правда, разгуливают.
Снова ночую у озера в палатке. Странно смотреть на закат, после которого вот-вот должны наступить сумерки, но они не наступают. Всю ночь сплошной закат!
После границы с Норвегией ландшафт меняется. Та же хилая растительность, но финские болота переменяются норвежскими холмами, а затем и горами. Мотоцикл прорезает редкие дождевые фронты – то, что не замечаешь за рулём автомобиля (над головой-то крыша), на мотоцикле воспринимается почти как на самолёте. Вот впереди над головой показалась тёмная густая синева, въезжаю в полосу дождя, вода забарабанила по шлему, заливая визор, повеяло ледяным холодком. Но впереди уже виден просвет и голубые небеса, вперёд, туда! И вот опять над тобой солнце, а дождь позади! Ощущение полёта, за это мы и любим путешествия на мотоцикле!
Ночую в кемпинге по соседству с ребятами из Питера – Тёмой на «Фазере», Антоном на «Выфере» и Димой на 800-м «Гусе». Парни вместе трудятся и вместе отдыхают. Угощаюсь непревзойдённой перловкой с тушёнкой, приготовленной их идейным вдохновителем, а также поваром Тёмой. Выпиваем, что бог послал, гуляем по берегу реки, фотографируемся.
С утра крайний рывок на север. Держусь за ребятами несколько километров в сторону Нордкапа. Но скоро фотозависимость берёт своё, и я останавливаюсь снимать прибрежные скалы, парни уезжают. Договариваемся встретиться уже на мысу.
Дорога к Нордкапу петляет, повторяя изгибы Порсангер-фьорда. Довольно опасная дорога и не очень ровная. Много крутых поворотов, внизу – разное, ограждения отсутствуют. Мыс находится на острове Магерё. Его с материком соединяет тоннель, проложенный под водой. Три с половиной километра вниз, уклон 10 %, вокруг мрачный сырой гранит, откуда-то сверху капает вода, воют вентиляторы. Ощущение такое, что спускаешься в преисподнюю. Потом столько же вверх. Особенно непросто здесь приходится велосипедистам, даже бывалым, это нам рассказали польские ребята-велопутешественники за вчерашним ужином.
Нордкап! Самая северная точка Европы! Снимаемся у стелы «Глобус» на фоне густой синевы северного моря. Где-то там северный полюс! Ухожу далеко в сторону по горе. С опаской смотрю вниз, в пропасть с высоты 300 метров. Внизу еле различимая пена прибоя. И птицы тоже внизу. Сижу на гранитной скале, смотрю вдаль и думаю о вечности... Шутка.
Съев в общепите хот-дог и кофе (за всё 440 рублей по карте Visa, а что вы хотите, это Норвегия, самая благополучная европейская страна), выезжаю в обратную сторону, предварительно посмотрев в навигатор. До Нордкапа из Нижнего Новгорода пройдено чуть более 3000 км. До полуночи разъезжаю по окрестным грунтовкам и рыбацким деревням в поисках хороших кадров. А на небе всё то же солнце, то прячущееся, то вновь выныривающее из лилово-серой низкой пелены. Это полярный день! Солнце так и не зайдёт за горизонт. И в три часа ночи на сумерки даже нет намёка. Мозг отказывается воспринимать это время как повод поспать, и я бодро щёлкаю эти строчки на кухне того же кемпинга, откуда уезжал утром.
Обратный путь будет гораздо длиннее – двигаясь на юго-запад, мне предстоит несколько дней огибать бесчисленные норвежские фьорды и карабкаться по горным серпантинам. Дорога то уходит вверх, то вновь спускается вниз и идёт вдоль побережья. Проскакиваю бесчисленные рыбацкие деревушки. Наверху, на северных склонах гор, довольно много снега, и ландшафт напоминает предгорья Альп, только где-нибудь в апреле. Дорога не идеально ровная, но без явных ям и хорошо размеченная. Чем же у нас в России хуже климат по сравнению с Норвежским заполярьем, что на него так любят ссылаться отечественные дорожники? Конечным пунктом на этот день намечен город Тромсё, ворота в Арктику, как его называют. Изучив путь, я выяснил, что можно сократить почти 100 км, воспользовавшись двумя паромными переправами, что оказалось очень кстати – в этот день я довольно устал, а время было уже к ночи. И я сажусь в девятом часу вечера на последний паром, заодно получив возможность поплавать (извините, походить) по норвежским фьордам. В 12-м часу ночи въехав в Тромсё по знаменитому консольному мосту, соединяющему материковую и островную часть города, нахожу в «Букинге» хороший и недорогой отель почти в центре. На следующий день первым делом посещаю пивоварню Mack, самую северную в Европе, ну а уж в музеи я не попал, так как задержался в пивоварне, а все музеи работали до пяти. Погода располагает к прогулкам – солнечно, соседний Гольфстрим скрашивает горожанам суровую арктическую действительность, и я шатаюсь по городским холмам вместе с толпами других туристов.
Настоящая жемчужина Норвегии – Лофотенские острова. Журнал National Geographic ставит их на одно из первых мест в рейтинге самых живописных мест мира. Быть с ними рядом и не заехать – это, конечно, неправильно. Изучив возможные пути из Тромсё, решаю снова воспользоваться паромами. Это, во-первых, снова сокращает путь, а во-вторых, позволяет кроме, собственно, Лофотен, проехать живописнейшими маршрутами – по островам Сенья и Андой, входящими в состав архипелага Вестеролен. Из Тромсё выезжаю под дождём. Переправившись на первом пароме на Сенью, оказываюсь в царстве Берендея. Дождь закончился, зато остались клочья облаков, красиво укутывающих горы молочным покрывалом. Пахнет водорослями и рыбой. Дорога идёт вдоль прозрачных вод фьорда, обрамлённого покрывалом причудливо рассыпанных камней. Вдалеке – наслаивающиеся друг на друга силуэты горных вершин. За каждым поворотом хочется снова и снова покинуть мотоцикл, но взяться за фотокамеру. Вот только в три у меня следующий паром и я, после очередной фотосессии, выкручиваю ручку «газа», подрывая «Трансальп» по извилистой дороге острова оставшиеся километров 30. Сходу влетаю на паром за уже въехавшими на него автомобилями.
На пароме можно поподробнее разглядеть нашего брата-мотоциклиста с открытыми, так сказать, забралами. Удивительно много здесь путешествует умудрённых годами мотоотцов – с жёнами и без. Вот мужчина рядом со мной припарковывает на пароме «Сибиэф». Ему лет 60. Путешествует, как и я, один. Совсем не производит впечатления матёрого путешественника – будто встал из-за кабинетного стола, поправил очки, прилизал лысинку, оделся в мотокуртку и отправился на мотоцикле на Лофотены. К чему это всё я? А к тому, что не будем бояться стремительно ускользающего времени! Пока мы в пути, мы живём, сколько бы лет нам ни было!
Остров Андой запомнился колоритными рыбацкими деревнями, состоящими из аккуратных деревянных домиков, состязающихся между собой по яркости красок – голубых, жёлтых, красных. У многих крыши из дёрна, как делали здесь многие века назад, и это не для туристов, просто здесь до сих пор так строят. У домиков в плетёных креслах греются на недолгом летнем солнце отцы – старые рыбаки.
В ресторанчике девушка-официантка говорит мне, что русского меню нет, но есть русский кок. Оказалось, что даже два. Андрей и Сергей. Правда, не из России они, а из Латвии. Работают здесь второй месяц. Андрей до этого трудился поваром в Лондоне. В Норвежской глубинке ему пока очень нравится. Предлагали работу в ресторане на Рублёвке за € 6000 в месяц, но он предпочёл работать здесь за три. Притащил сюда друга детства, тоже повара – Сергея, но вот ему здесь что-то не по душе, собирается домой. До этого он работал на юге Норвегии. Говорит, там люди лучше, добрее и веселее, а здесь хозяин придирается, что жгли его газ лишних две минуты, пока меняли на плите соусы.
Сергей готовит мне мясо кита. На вкус и по виду почти как говядина, но с лёгким привкусом печени. Кстати, выясняю у Андрея, что это был самый крупный из всех видов китов – синий кит. Не из-за кровожадности, но ради поддержания разговора, интересуюсь – не едят ли у китов печень, мозги, пенис и другие деликатесы. Нет, говорит, не едят. Хотя, я подозреваю, что не едят только рядовые туристы (им просто не достаётся). Так же интересуюсь, разделяется ли китовая туша по сортам – на столовый край, лопатку, шею и прочее. Нет, говорит, к ним в ресторан приходит всё мясо совершенно одного сорта – сплошная филейная часть... Конечно же, всё это неуместный юмор. На самом деле, мне всегда казалось противоестественным, что люди, такие мелкие существа, едят таких гигантов как киты. Мне кажется, правильнее было бы наоборот. И ещё... Говорят, у китов бывают голубые глаза…
Проводя по 12 часов на мотоцикле, к вечеру совсем не устаю. То ли причина в прекрасной эргономике моего «Трансальпа», то ли в круглосуточно не заходящем солнце. В первом часу ночи собираюсь поставить палатку в попавшемся на пути кемпинге. Хозяин ломит цену в 190 крон за ночь (больше 1000 рублей по-нашему, чтобы поспать несколько часов в своей же палатке и утром сходить в душ за дополнительные 10 крон). Я уже привык к норвежским ценам, но тут даже я, спокойный, разволновался. Ранее я платил в два раза меньше. Довольно злобно говорю хозяину: «Гудбай» и через несколько сотен метров, съехав с дороги к берегу, вижу мотобрата, приветственно приглашающего меня располагаться рядом. С мотополицейским Петро из Чехии мы, разместив свои палатки на неказистой лужайке, выпиваем остатки моего виски, разговариваем несколько минут про разные города и страны и загружаемся по своим спальникам, с утра Петру на Нордкап, а мне дальше на юг.
Весь следующий день неспешно качусь по живописной дороге Лофотен, развалившись на сумке, притороченной за спиной, и вытянув ноги. В этом мне помогает вторая пара подножек, любовно выточенная старым хозяином «Хонды» на фрезерном станке. Порой меня посещает дежавю – виды Лофотен очень смахивают на ландшафты острова Крит. Такая же перламутровая вода фьордов, нагромождения камней, скал и голубое небо. Гольфстрим греет, температура днём градусов 25 °С. Начинаю поджариваться в своей туристической мотоэкипировке. На песчаном белом пляже раздеваюсь и собираюсь лезть в воду. Не тут-то было. Захожу по колено, у меня начинает сводить ноги – вода ледяная. Купающихся не видно, лишь ничего не боящиеся дети, барахтающиеся на мелководье впадающей в море речки.
К вечеру оказываюсь на самом краю Лофотен – в деревне с лаконичным названием О. Россыпь аккуратных домиков на берегу у подножия высокой горы, крики птиц, штабеля сушёной трески на специально собранных лесах. Брожу допоздна за деревней с фотокамерой по живописному мысу с камнями и скалами, а дальше лишь океан!
Следующим днём, выезжая с парома, перемахнувшего меня на материк, я еду пару километров за колоритным бородатым дядькой на «Харлее», соседом по нижней палубе. Его шикарный мотоцикл укомплектован сабвуфером, из которого изрыгаются басы AC/DC. Мне нравится AC/DC. Я тоже вытянул ноги вперёд на подножки, и так мы ехали вдвоём, два байкера, правда, один на низком байке, блестящем и длинном, а второй на коротком, высоком и грязном. Но зато моя борода к этому времени была уже под стать ему. И люди на нас смотрели и улыбались.
Попав снова на материк, только уже гораздо южнее, я оказался среди другого ландшафта. Кто-то называет эти места менее интересными, чем Крайний Север с его суровой красотой или юг с его великолепными фьордами, но здесь своя особая природа. Густые сосновые и еловые леса, горы, но уже без снега. Дорога идёт вдоль реки, изобилующей порогами и водопадами. По вечерам, перед заходом солнца, разливается сказочный свет. Именно здесь, а не на фьордах, я сделал наибольшее количество фотографий. В этот день был торжественно пересечён полярный круг, а значит, солнце уже будет садиться ночью за горизонт, хотя пока и ненадолго. Вечером, самонадеянно проехав несколько заправок с половиной бака, я наконец-то первый раз обсох. До ближайшей бензоколонки оставалось по навигатору три километра. На мою поднятую руку остановилась первая же машина, и солидный дед довёз меня до неё бесплатно, под мои искренние слова об их чудесном крае, прекрасной погоде и его отличном автомобиле лучшей в мире марки «Мерседес». Он даже хотел меня везти назад к оставленному мотоциклу, но я сказал «донт уори». Несколько секунд, и я снова в попутной машине, и другой водитель на минивэне доставил меня по назначению. При этом, заметьте, я мало похож на симпатичную голосующую девушку!
Путь на юг лежит через один из крупных городов Норвегии – Тронхейм. Ещё только въехав в него, почти не осмотревшись, я вспомнил... Амстердам. Та же контрастная архитектура, много чёрного и белого, так же много воды, прилепленные друг к другу узкие дома на сваях. С удовольствием брожу несколько часов по городу. Заглядываю в величественный Нидаросский собор с его барельефами, прогуливаюсь по «амстердамской» набережной, потом ещё несколько минут просто катаюсь на мотоцикле по центру города – благо, он компактен. Город явно достоин того, чтобы задержаться в нём на денёк, но, не найдя в «Букинге» приемлемого ночлега (либо сильно дорого, либо совсем далеко от центра, либо нет стоянки), качу дальше и снова ночую в одном из кемпингов. Заселяюсь ближе к полуночи, администрации не видно, в свободных домиках ключи в дверях, здесь принято доверять гостям. С утра сворачиваю в трубочку € 30, просовываю в ушко ключа с номером домика, ключ бросаю в ящик у ресепшена.
Я уже на юге Норвегии и приближаюсь к самым знаменитым фьордам. Первый на моём пути великолепный Гейрангер-фьорд. Пошатавшись среди исполинских океанских лайнеров у причалов в посёлке Гейрангер, который лежит в окончании фьорда, забираюсь по серпантину на смотровую площадку, откуда открывается захватывающий вид на сам фьорд и на окружающие скалы. Десятипалубные корабли, проходящие внизу по фьорду, среди скал кажутся крошечными щепками. Затем отправляюсь в место, которое мы с моим японским другом пропустить просто не имели право – на дорогу «Лестница троллей». Это узкая полоска не совсем ровного асфальта, нависающая над скалами на головокружительной высоте с 11 поворотами на 180°. Рядом массивная гора – стена троллей – и несколько ревущих водопадов. Съехав по дороге вниз, уже в сумерках снимаю реку, которую образуют эти водопады. И, наконец, как следует даю продышаться моему железному коню вверх по дороге. Ночую здесь же, неподалёку, у небольшой горной речушки, удачно присоединившись со своей палаткой к российско-украинско-белорусской группе ребят на двух автомобилях. С ребятами две девушки, и потому на ужин сегодня роскошные макароны по-флотски!
На следующий день, продвигаясь на юг, проезжаю ещё два фьорда – Норд-фьорд и Согне-фьорд с его пасынком, внесённым в перечень всемирного наследия ЮНЕСКО – Нерёй-фьордом. Последний имеет минимальную ширину 250 м в окружении отвесных утёсов высотой до 1700 м. Рассказывать тут нечего и фотографиями передать это трудно, это нужно видеть! По Нерёй-фьорду можно было пройти на пароме, но, не разобравшись с местом его отправления, просто проезжаю его небольшую часть на мотоцикле по единственной узкой дороге, проходящей вдоль него. Через пять километров дорога упирается в тупик – частное владение, въезд запрещён – ферма, в одном из живописнейших мест, которые можно придумать. Заметьте, ферма, а не дворец какого-нибудь олигарха.
По традиции, ночью приезжаю в очередной пункт назначения. И это Берген – жемчужина Норвегии! В центре города масса отелей и все дорогие. Нахожу в «Букинге» приемлемое спецпредложение, забиваю адрес в навигатор и приезжаю в отель. В отеле люди в дорогих костюмах. У меня тоже дома есть хороший костюм, но в эту ночь после пройденных пяти с половиной тысяч километров на мне же уже довольно грязная мотокуртка и двухнедельная щетина. Возможно, по этой причине работница ресепшена, несколько волнуясь, говорит, что мест нет. Сажусь в кресло и при ней бронирую номер в «Букинге», показываю пришедшее уведомление на почту. Всё равно мест нет, ошибка говорит. Неужели я настолько непрезентабелен? Обещаю их отелю в сердцах кары небесные (а что вы хотите от голодного уставшего путешественника) и еду 200 метров до следующей гостиницы, где меня догоняет секьюрити из той и говорит, что работница ресепшена в шоке, её даже трясёт (показывает, как её трясёт). Просит от меня извинений. Ну уж нет, какой привет, такой ответ. Гостиница, кстати, той же сети, поэтому мест тоже нет. И в следующей тоже, хотя «Букинг» везде выдаёт «умные предложения». Но бронировать по нему, да ещё за полночь я второй раз не решаюсь, можно остаться без денег и без места – разбирайся потом. Во тьме ночи ко мне подошёл старый уже знакомец, мототурист из Германии – мы пересекались с ним и с его женой два раза по пути – у отеля в Тромсё и на одном из паромов. Говорит, что живёт в отеле неподалёку, а мотоцикл поставлен на платной парковке в полукилометре. На тротуарах, даже у гостиниц, мотоциклы ставить нельзя. Действительно, какая-то дискриминация мотоциклистов в их городах Норвегии. Точно так же, в Тронхейме я случайно наткнулся на едва ли не единственную крошечную стоянку для мотоциклов в центре города, куда водрузил своего гружёного коня рядом с несколькими мотороллерами и уж только тогда отправился погулять. У магазина же, где я хотел купить спиннинг, во время двухминутной стоянки ко мне подошла секьюрити в форме и сказала, что мотоциклам тут нельзя.
Наконец, нахожу приличный отель в трёх километрах от центра города и со стоянкой, где мне рады. Город Берген знаменит своей открыточной Ганзейской набережной с нарядными деревянными средневековыми домами и рыбным рынком напротив. Толпы туристов изводят миллионы гигабайт памяти своих зеркалок и «айфонов», делая снимки этих приклеенных друг к другу домиков. Вот японская туристка принесла в комплекте со своей отечественной фотокамерой штатив, размерам которого позавидовал бы любой телеоператор из Останкино, чтобы снять себя на фоне заката. Колонны немцев, американцев и французов перетекают из одной сувенирной лавки в другую, выбирая шкуры норвежских диких животных, оленьи рога, вязанные норвежские шапки с завязками и пластиковые фигурки троллей в разнообразных обличьях и жизненных ситуациях. На рыбном рынке любопытные китайцы с опаской заглядывают в пасть неделю как мёртвого морского чёрта.
Ну, а у нас везде свои люди. На рынке, заслышав родную речь, разговариваю с Павлом. Он работает за прилавком, зарабатывает продажей туристам свежей и уже зажаренной рыбки и других даров щедрого Норвежского моря по ценам несколько выше рыночных. Готовит он и для меня. Небольшой кусок лосося, зажаренный и сдобренный листьями салата и лимоном – 150 норвежских крон. Плюс бутылка пива за 50. Красиво жить не запретишь! Жую лосося, смотрю, как Паша развлекается, с пафосом разговаривая с азиатами, назвавшимися американскими туристами, копирует их стиль общения. «Американцы» уходят, ничего не купив. «Такие же американцы, как я северокореец», – бурчит Паша. Всем жарко, в Бергене который день держится несвойственная для этих мест погода – 28 градусов в тени. Нахожу бар, облюбованный местными, и снова пью непомерно удорожённое государственными акцизами норвежское пиво в окружении колоритных бергенских хиппи-пенсионеров. Вечером приезжаю на центральную базарную площадь из моего нецентрального отеля на мотоцикле. Ставлю своего загрязнённого «Трансальпа» в один ряд с блистающими монстрами бергенских рокеров. Тут же подошёл владелец одного из них, укомплектованного самым широким баллоном, весь в коже, с нашивкой местного байкклуба, суровый 40-летний парень, сильно похожий на Кинчева, только слегка недотюнингованного. Посмотрел на московский номер, удовлетворительно кивнул, и мы с ним поговорили несколько минут о том – о сём. Завтра путь уже на восток, в сторону дома, и меня это радует.
Утром качусь из Бергена по красивой дороге над Хардангер-фьордом через сосновые рощи в сторону Осло. На пути несколько грандиозных водопадов. Вблизи них раздувает ветром марево из мельчайших брызг, и туристы снимают их издалека. Я, естественно, лезу вплотную и после каждого кадра чищу передний фильтр объектива, но это мало помогает, и через секунду, не дожидаясь щелчка затвора, он опять становится мокрый.
Наконец, панорама последнего фьорда на моём пути остаётся в зеркале заднего вида. Дорога поднимается на 1000 метров в горы, где почему-то до сих пор лежит пятнами снег, хотя нахожусь я уже на широте Санкт-Петербурга. Начинается регион Телемарк с его горами, сосновыми лесами, горными речушками, ручьями и озёрами. Вдыхаю запах сена, парного молока и навоза, проезжая вдоль небольших ферм. Останавливаюсь ночевать в 11-м часу вечера в одной из них, неприметно расположившейся на холме в еловом лесу, едва разглядев в сумерках маленькую табличку с указателем на дороге, сообщавшую, что там ждут постояльцев. В маленьком деревянном домике уютно и тепло. Интерьер составляет старенькая, но опрятная деревенская мебель, масса всяких милых ковриков на полу и на стенах, занавесочек, крючочков, светильников, старых чеканок, фотографий и камин! У камина стопка свежих дров и спички. Владелец фермы доверяет своим гостям! Растопляю камин и сплю сладким сном праведника. Утром знакомлюсь поближе с хозяевами. Они не профессиональные фермеры, держат лишь нескольких коров и овец. Улоф – менеджер по связям с общественностью в организации, которая объединяет несколько церковных приходов. Его жена работает там же секретарём. Живут постоянно здесь, на холме в лесу, в небольшом доме. Построили здесь же ещё пару домиков для туристов. Дарю им деревянную хохломскую ложку и прихватки в виде матрёшек для дальнейшего украшения их интерьеров.
Весёлая извилистая дорога до Осло петляет меж горами и долинами. В Осло гуляю часа три по центру города, захожу в главный кафедральный собор своеобразной внешности, иду по центральной пешеходной улице и, без особого сожаления о скоротечном знакомстве с этой европейской столицей, оправляюсь дальше.
На пути к Стокгольму местность напоминает уже нашу среднюю полосу, и я стараюсь не заснуть на крейсерских 120 км/ч от привычного глазу пейзажа. Стокгольм встречает дождём. Я вообще-то не очень люблю города, мне по нраву больше сельская местность, но Стокгольм притягивает своей холодной сдержанной красотой. Можно бы было побыть здесь денька три. Но, переев за три недели икры в виде норвежских фьордов, мне уже всё больше хотелось простых русских щей, читай: в родную балахнинскую низменность. И на следующий день я сажусь на паром Стокгольм – Таллин. Через пару дней я уже в привычной, но слегка подзабытой за 24 дня обстановке – убитые дороги, не очень культурные водители, облезлые провинциальные гостиницы и другие реалии нашей полуевропейской-полуазиатской, но своей, любимой – родины. Ну а я добился этой поездкой того, чего хотел. Мне снова хочется поработать, да и вообще сделать что-нибудь общественно полезное. Чем я, конечно же, сразу и займусь, как только закончу этот рассказ. Но во время сна на какой-нибудь планёрке потянувшая прохлада из кондиционера навеет мне грёзы о свежем ветре Норвежского моря, и я тут же смотаюсь из офиса, чтобы прокатиться на своём мотоцикле хотя бы вдоль Горьковского водохранилища. Крабовые палочки в «Спаре» теперь уже всегда будут вызывать у меня лишь улыбку, но не желание их съесть. А вкусный балахнинский хлеб по смешной цене в ближайшей булочной – наоборот. Ну, а увидев полную луну над соседским домом, когда не спится, я буду всегда вспоминать о нём – полночном солнце Северной Норвегии!
Пробег за время путешествия: 9000 км
Примерный бюджет поездки:
Бензин – 30000 руб.
Паромы – 12000 руб.
Гостиницы и кемпинги* – 50000 руб.
*Поставить палатку в кемпинге – 100–200 норвежских крон (примерный курс к рублю 5,7 рубля за одну норвежскую крону).
Домик в кемпинге на 2–4 человека – 300–600 крон.
Питание** – 30000 руб.
**Пиво в «Спаре» – 30–40 крон за бутылку.
Пиво в баре – 60–70 крон за кружку.
ИТОГО: 122000 руб.
Примечание:
Банковские карты принимаются повсеместно. В самом крайнем случае можно расплатиться в евро и ещё получить сдачу местной валютой, при этом c курсом норвежцы и шведы не грубят. Нужна лишь мелочь, чтобы оплачивать душ в кемпингах, он там платный. Нужно опустить в автомат монету 10 крон.