Как-то прошлым летом договорились мы, что отвезу я свою очередную подружайку в Самару, а заодно и сам прокачусь. Ну, дело сделано, возвращаюсь назад. Где-то между Самарой и Саратовом здоровенная заправка. Заправился, попил кофейку, выхожу, рядом с «ВТыХом» стоит пакет. Ну, думаю, и пусть стоит, завёлся, натягиваю варежки, смотрю, бежит кто-то издалека, прихрамывает и руками машет, типа стой. Ну, народу много, кому он там машет, хрен его знает. Сел, страгиваюсь и медленно выруливаю. Смотрю в зеркало: этот парнишка из стремительного бега переходит в такой уже, инерционный и руки так вскидывает к голове в безысходном отчаянии, как будто только что горе случилось. «Блин, – думаю, – что, он ко мне бежал что ли?» Да и что-то в этом вскидывании рук было настолько откровенное и настоящее, что я остановился. Парнишка вновь разгоняется и, подхватив пакет, подбегает ко мне.

«Возьмите меня домой, пожалуйста!» – просит парень и смотрит так, что у меня душа переворачивается. Я так, в лёгком ахрене, смотрю на него оскалом черепа, нарисованным на подшлемнике и тёмным визором Шуберта. «Друг, ну пожалуйста, ну выручай, я уже месяц с Хабаровска добираюсь, – говорит парень, – а ты же с краснодарскими номерами, и я с Краснодара». «Блин, – думаю, – нахрен мне этот шизоид в дорогу, ехать ещё 2000 с копейками». Тут на правом плече раздаётся хлопок, и маленький я в белом дождевике и шлеме с крылышками говорю себе: «Вспомни, сука, как ты сам стоял под дождём, как обидно было, когда тебя не брали, когда ты автостопом катался, и как ты клялся тогда, что будешь сам всегда брать, а тут у человека беда». Хлопок на левом плече, и я в чёрном дождевике и шлеме с рожками говорю себе: «Слышь, ты чё, дурень, он тебе перо в бок, и поминай как звали, потом развесовка мота и то, сё…» В правое ухо поют: «Дорожное братствоооо, выручааааай…» В левое: «Сколько так народу пропалоооо без вести…» Хрен с ним, мот на подножку, открываю кофр так медленно, а он аж плачет стоит от радости. У меня совсем крыша течь начинает, ну реально больной. Достаю шлем, протягиваю ему, пакет на место шлема. Он суетится: «А я за водичкой сбегал в дорогу, пока вы кофе пили, – и показывает мне замусоленную пластиковую бутылку. – Водичка же в дороге всегда пригодится, а я её пить буду». Всё, аллес, мой мозг вскипел окончательно. Ладно, сели, ноги на подножки, держаться за жилетку, в переговорник не орать, я нормально слышу! Поехали. Оказалось всё до банального просто. Парнишка достаточно интеллигентного оказался покрою, поехал в Хабаровск навестить родственника в тюрьме да и подзаработать, икры оттуда притащить. Сверкнул где-то деньгами, получил по голове и лишился всего, что было, кроме документов, подтверждающих профессию, а оказался он мореманом дальнего плавания. И дальше рассказ его был суров и тяжёл. Папа умер, мама живёт с другим где-то, с девушкой расстались, но, даже узнав о несчастье, она не помогла. «Денег, – говорит он, – дома, штук 200 лежит. Так как телефон тоже украли, на память помню несколько номеров близких друзей, звоню, говорю: “Пришлите денег штук 30, вернусь – всё отдам”. Один только прислал, 1000». Без документов, денег и шмоток стал добираться домой автостопом. Говорит, тут-то уже хорошо, спать в поле тепло, а в Хабаровске было минус шесть и волки. Ну, допилили до Волгограда, говорю: «Мне тут на встречу ещё ехать надо», а ночь впереди. Он слезает, благодарит: «И на том спасибо, тут уж я не пропаду – тепло». Высадил его на заправке, на следующий день уже под Ростовом дую, смотрю – идёт по обочине. Ну, я в гудок и перестраиваться. Поехали. А я всю ночь гонял эти мысли, как же так произошло, что и друзья гнилые оказались, сучка гнилая, и он так попал, и столько у меня к нему вопросов набралось за ночь, что всю дорогу мы оживлённо беседовали. И вот что он мне, в общем, сказал: «Всё в этой жизни тухлых потребителей полная туфта, цацки, шмотки, бабки, понты. Имеет вес только дружба, сила духа и жизнь. Я за эти 28 дней всю свою жизнь с ног на голову перевернул, все ценности пересмотрел, по-другому на мир смотреть стал, уехал одним, а вернулся совсем уже другим. Но начинаешь понимать ценность настоящей жизни, когда вся шелуха привычная остаётся за спиной, и загибает тебя жизнь в исходную позицию так, что свет не мил».

Километров за 150 от дома заехали на заправку, сели в кафе, купил я ему литровую банку пива, самую большую пиццу из плёнки, сидит он, кушает и говорит так задумчиво: «Представляешь, а я сегодня буду спать на простыни, помоюсь в тёплой воде, выпью виски и покушаю досыта». Прощаясь, он снял шлем, отдал его мне, взял свой пакет, бутылку с водой и сказал лишь: «Я знаю, мы ещё обязательно встретимся».

Я смотрел ему вслед, и такой вихрь чувств метался у меня по душе, ведь каждый человек встречается нам в жизни для чего-то, чтобы чему-то нас научить. Дай бог нам учиться на чужих ошибках.