От нас до Каримабада было всего-то километров 100, только вот дороги не было. В смысле вообще не было. Её смыло оползнем несколько лет назад, и теперь всем желающим продолжить своё путешествие по Каракорумскому шоссе приходится пользоваться услугами лодочников, перевозящих людей, мотоциклы и, говорят, даже автомобили через озеро Аттабад.
Пыльная грунтовка спустилась к воде, здесь толпился народ, между криво припаркованными машинами мужики таскали различный скарб. Шла разгрузка-погрузка. Тут же появился делец и, осмотрев нас от головы до пят, констатировал, что нам нужна особенная, прайват лодка за $ 50. 20 – и, отказавшись от привилегированности положения, мы в деле. Triumph Tiger Джо вдвое легче моего «Роад Глайда», однако же его чуть было не погрузили мимо. Учтя ошибки предыдущей попытки, я аккуратно, на передаче скатил мотоцикл по сыпучей каменистой горке к трапу и не без помощи десятка человек затащил его на лежащую перпендикулярно бортам широченную доску. Ещё пять минут, пять узлов на верёвке, растянувшей мотоцикл, и мы отчалили, повинуясь мутному потоку Хунзы.
Скоро известковый серый цвет воды стал уступать место бирюзовому. Причём не плавно, а кусками, с чётко очерченными границами. На берегах озера кипела работа – китайцы строили новую дорогу, возводили колонны виадуков, дробили тоннели. Только вот у местных к этому своё отношение. Как только Каракорумское шоссе заработает на полную силу, благоденствию горных деревушек придёт конец, по шоссе непрерывным потоком хлынут китайские грузовики, Шёлковый путь оживёт в небывалых для себя масштабах. Но пока всё хорошо, и у противоположного берега озера с грузовиков снимают груз и дают лодочникам заработать свою копейку.
Город Каримабад – место туристическое, на карте будет легче найти деревню Хунза, и именно здесь расположились две главные рукотворные достопримечательности региона – старинные форты Алтит и Балтит.
По маленькой каменной тропинке, отвесно уходящей вверх, я наконец вскарабкался в расположенный выше своего соседа форт Балтит. Неказистое сооружение оказалось при ближайшем рассмотрении весьма интересным. Во-первых, это конструкция фундамента и стен, непременно включающая в себя дерево и глину, что позволило форту выдержать множество сильнейших землетрясений. Во-вторых, это история – крепость, стоящая на Шёлковом пути и охранявшая местное княжество от нападений добрых соседей, просто обязана иметь оную. И в-третьих, это вид из царского окна – прямо через долину от форта к облакам устремляется белоснежная Ракапоши в семь с половиной тысяч ростом.
В этом форте в конце XIX века побывала делегация из царской России, обсуждавшая с правителем возможность присоединения этих земель к Империи, но об этом прознали англичане и ровно через четыре дня жёстко объяснили местным нюансы геополитики. От этой истории с одной стороны конфликта Пакистану досталось левостороннее движение и неплохой английский, на котором худо-бедно изъясняются многие жители, от другой же – шашка и ружьё, подаренное российским поверенным.
В нижнем форте нам, как и наверху, полагался гид. Подробнейшим образом он рассказывал про все помещения крепости, исторические вехи и легенды. Далее последовал краткий экскурс в религиозные аспекты ислама в целом и исповедуемый в этом регионе исмаилизм. За беседой мы и не заметили, как очутились у него дома, а точнее, в землянке с одиноким окном в потолке. Жена Джаведа приготовила чай с козьим молоком, а детишки, притаившись в углу, с интересом слушали беседу родителей с незнакомцами (их мать тоже вполне сносно изъяснялась на английском).
До крупнейшего в регионе города Гилгит (27000 жителей) было часа два езды. Чем дальше мы отдалялись от Хунзы, тем скучнее становился пейзаж. Стало заметно больше машин. Раза три нас останавливали и переписывали в тетради данные паспортов. Километров 30 я ехал наперегонки с двумя парнями на мопеде, до самых сандалий закладывавших видавшую виды «Хонду» в опасные, присыпанные песком повороты. Остановились, пожали руки, сфотографировались.
Дорога в Скарду под резким углом уходит в сторону от Каракорумского шоссе. Разницу ощущаешь сразу. На первый взгляд, тот же асфальт, только скорость падает до 40 км, и то трясёт, как на отбойном молотке.
Узкая полоска разбитого асфальта, петляя в величественных ущельях, нависая над бурлящим Индом и врезаясь в отвесные скалы, вела нас к городку Скарду. С испокон веков и до 1948 года по этой «всесезонной», как её гордо называли, дороге можно было попасть в кашмирский Шринагар, Шёлковый путь сворачивал с Каракорумского шоссе именно сюда, южные провинции нынешнего Пакистана были не слишком-то интересны купцам.
Я и представить себе не могу, сколько времени требовалось караванам для преодоления этих расстояний. Шесть с лишним часов мы наперегонки с обвешанными гроздьями людей маршрутками сражались с дорогой. На минуту давая расслабиться, она снова подкидывала участок с глубоким песком или камнями, отвлекая внимание очередным пейзажем, выпрыгивала из-за поворота очередным грузовиком. Одна из самых красивых, но при этом самых изматывающих дорог в моей жизни привела нас в Скарду, место, откуда начинаются восхождения сразу на несколько расположенных рядом восьмитысячников, а главное на К2, самую сложную в мире вершину, мечту любого профессионального альпиниста. В часе езды от Скарду стоит форт Шигар. А какая туда дорожка! В меру ровная, с приятными мягкими поворотами. Горы очень красивые, огромные валуны повсюду – ох и веселье здесь было, когда формировался рельеф. Скоро появилась долина Шигар. Инд здесь спокойней некуда, тонкой струйкой вьётся по широкой, заполненной садящимся солнцем долине. Если остановиться, заглушить мотор и прислушаться – слышно всю жизнь в маленьких деревушках – играют и смеются дети, лают собаки, о чём-то перекрикиваются мужчины. Надо чаще прислушиваться.
Удивительное дело, женщины в Пакистане вроде есть, но их как бы нет. Вот они сидят за соседним столом, вот работают в магазине, на улице их пруд пруди, но всё общение с гостями и даже подача еды – прерогатива мужчин. В какой-то момент вечером женщины просто исчезают, в то время как их мужья и братья бодрствуют допоздна, а нередко и ночуют на работе. И ох уж это их держание друзьями друг друга за руку…
На выезде из Скарду я свернул на старую заправку, где выстроились в ряд расписные пакистанские грузовики. Водители с утра пораньше затеяли игру в крикет, но появление моего космического корабля отвлекло их от столь важного занятия. Что за грузовики! Говорят, некоторые вкачивают в тюнинг по $ 7000–8000, по пакистанским меркам – состояние. На мой вкус, самыми красивыми получаются старые «Бедфорды», хотя и с современными фурами выходят забавные эксперименты.
В обратном направлении дорога вроде как пошла попроще. Знакомые повороты, знакомые лица на полицейских чек-поинтах. Часов пять, и я на ККН, хороший асфальт, остаётся 80 км до города Чилас. Знаменательное место обнаружилось буквально в нескольких километрах. Точка, в которой сходятся три горных гряды: Гималаи, Каракорум и Гиндукуш. Если учесть, что тут же река Гилгит впадает в Инд, место и впрямь завораживает. Скоро вдалеке показалась знаменитая вершина, восьмитысячник К2. До него всего ничего, но меня не пустили на уходящую вверх по склону дорожку, предложив весь путь проделать на джипе. Вот это я, пожалуй, и оставлю на следующий раз. В понравившихся местах я без сожалений всегда стараюсь что-то важное и интересное оставить за ширмой, чтобы был повод вернуться.
Тем временем от хорошей дороги не осталось и названия. Асфальт пропал, появились песчаные заносы и кучи гравия, скорость здорово упала, однако солнце было ещё высоко, и до города оставалось всего ничего, если бы… не сломался мост.
На трассе выстроилась многокилометровая очередь из грузовиков, приехали военные, общими усилиями мост разобрали и начали чинить.
Скоро появился и Джо, проехавший по плато Деосай и заметно вымотавшийся на сложных высокогорных дорогах. Вокруг мотоциклов традиционно собралась толпа зевак. Высокий пакистанец Атик с пышной седоватой бородой рассказал мне про свой мотоклуб Freestyle Bikers Club из Карачи, приглашал в гости. Лет десять назад он встретил на Мальдивах иностранца, который поведал ему о том, что Пакистан – самая красивая из всех 100 стран, в которых он был. С тех пор Атик путешествует по родине и не может налюбоваться. «Не все бородачи злодеи!» – улыбнулся он на прощание, и мы с Джо первыми прошмыгнули по наполовину починенному мосту.
Чилас, маленький грязный городок с несколькими отелями вдоль дороги. Перевалочный пункт для туристов, разделяющий страну на беспечный север и тревожный юг. На улицах полно полиции, люди в лавках и даже гостиницах английский почти не знают. Отсюда и до самого Исламабада всем иностранным туристам положен полицейский эскорт. Но всё равно не страшно – люди улыбаются.
«Главное тебе проскочить Бешам, – твердил Джо. – Кажется, там убили Осаму, там центр Талибана!» Сам Джо собирался объехать опасную часть Каракорумского шоссе по восточной дороге, через перевал Бабусар. «Ты там осторожней, я читал, что на Бабусаре дети кидают в путешественников камни», – ответил я, с трудом сдерживая смех. «Камни? Чёрт!» – Джо, очевидно, занервничал и уже молча продолжил паковать вещи. Я хотел поговорить с полицейскими, охранявшими въезд на восточную дорогу. Дело в том, что я знал – Бабусар чудесно красив и по сравнению с Каракорумским шоссе здорово экономит время, срезая почти 150 км, но двое встреченных вчера пакистанских туристов сказали, что на вершине уже выпал снег, и на моём мотоцикле там не пройти.
Не успел я припарковаться у чек-поинта, как ко мне подошёл вояка и сходу сделал бессмысленными все мои расспросы – проезд по восточной дороге иностранцам оказался запрещён. А значит, и Джо предстояло встретиться со всеми своими страхами. К нам приставили машину сопровождения первый раз – тойотовский пикап с парой вооружённых полицейских теперь возглавил нашу процессию. Мы ехали по мрачному безжизненному ущелью, и в голову уже начинали лезть нехорошие мысли. Вдруг машина остановилась, и водитель жестом велел продолжить путь без них. За каждым кустом теперь, по идее, должен был мерещиться бородатый негодяй с гранатомётом, но почему-то как только пропала охрана, ушла и тревога. Пейзажи, надо сказать, к этому моменту основательно приелись, и прикрытые полуденной дымкой горы и ущелья глаз уже давно не радовали. Не добавляла удовольствия и жара – мы уже совсем спустились с высокогорья, и солнце пекло нещадно.
Скоро перед нами возникла новая полицейская машина, которая провела нас ещё несколько километров, потом ещё одна… И вот на другой стороне Инда возник воспетый Джо Бешам-Сити. Срывающееся старыми квадратными домами вниз к большой реке, с противоположной стороны моста поселение выглядело весьма зловеще, особенно учитывая полученную от моего спутника информацию. Должно быть, Осама любил посидеть здесь у берега с удочкой или покидать с внуками камни в воду… Да ладно, обычный город, ну разве что расположенный на перекрёстке дорог, одна из которых уходит в сторону Пешавара и Афганистана, откуда сюда, по слухам, и наведываются различные негодяи. Населяющие город пуштуны испокон веков занимаются здесь торговлей, и Бешам – это, по сути, большой рынок. Днём я здесь чувствовал себя в полной безопасности. Этому, конечно, способствовали многочисленные кордоны полиции, но и люди вокруг добродушно улыбались и обращались с одним и тем же известным набором мотовопросов. За Бешамом нас снова приставили к конвою. С этого момента было уже не расслабиться. Процедура была отточена. Раз в 20–30 км полицейские передавали нас, как эстафетную палочку, следующему патрулю. Серены, маячки, тройные обгоны. Движение стало более чем активным. Мы не останавливались ни на минуту, не сбавляя скорости, пролетели следующие 200 км и заехали на ночлег в крупный город Абботтабад.
Я долго бродил по тёмным улочкам города в поисках банкомата, а уже утром узнал, что нарезал круги вокруг бывшего дома Осамы, который жил и умер не в Бешаме, а именно здесь. Следующим у нас на пути был Исламабад, столица и административный центр Пакистана. Здесь, в специально спроектированном под правительственные задачи городе, последние 50 лет вершится судьба страны, а потому и демонстрации с беспорядками все здесь. Пока в современном, бездушном, поделенном на квадраты городе, сжимая в руках гамбургеры, спешат на работу переодетые в европейцев «новые пакистанцы», в нескольких километрах кипит нормальная жизнь. Равалпинди, старая столица Пакистана, теперь считается городом-спутником Исламабада, хоть по населению и вдвое его больше. Здесь грязно, душно, бедно и не найти ни одной женщины в джинсах – после нескольких часов в новом городе я снова попал в реальность. А ещё здесь мы попрощались с Джо, который отправился на запад, в сторону Ирана и далее через Турцию и Европу домой, в туманы.
Небогатая достопримечательностями столица осталась позади, и я выехал на единственный в Пакистане автобан, ведущий в сторону Индии. Пункт оплаты дорожного сбора, полицейский кордон и чудная новость – мотоциклам на автобан въезд запрещён. Никакие увещевания, мольбы и угрозы не работали. Инструкции есть инструкции. По плану я должен был с крейсерской скоростью 120 км/ч промчать 400 км, засветло оказаться в приграничном городе Лахоре и заселиться в заказанный на «Букинге» номер, теперь же я протискивался между вереницами грузовиков на объездных дорожках, и, конечно, давно стемнело.
Лахор огромен – десять миллионов. Лахор важен – это крупнейший образовательный центр и единственные ворота в Индию. Лахор многогранен и не похож на другие города Пакистана. Лахор умеет удивлять – первые люди, у которых я глубокой ночью попытался уточнить адрес отеля, оказались группой крупных мускулистых трансвеститов. Или я выхлопными газами надышался… Но нет, самый здоровый подошёл ко мне и почти басом поинтересовался: «Вот ар ю лукинг фор?» Контрасты!
Отель оказался довольно сносным, и я наконец отлично выспался. Подняв переписку трёхмесячной давности, я обнаружил контакты местных байкеров и набрал номер.
Омар Хан, президент Пакистанской ассоциации мотоциклистов, оказался на редкость приятным собеседником и гостеприимным хозяином. Много лет он прожил в Америке, проработав врачом и получив блестящее образование и отличное понимание западной жизни. У него пятеро детей, хороший бизнес и искренняя страсть к мотоциклам.
По случаю приезда далёкого гостя в его большой дом съехалось десятка два местных байкеров, и общими усилиями мы составили план моего пребывания в Лахоре. Совсем под занавес дня мистер Хан открыл гараж и вывел на улицу свою прелесть, пятилитровый 126-й «Мерседес-Бенц», купленный им новым в Штатах в 1985 году. Круг почёта по городу, и этот чудесный день завершён.
С утра пораньше я отправился в местный мотосервис, где мне вполне компетентно помогли обслужить мотоцикл, потом погулял по современному центру и впервые отведал грейпфрутовый сок с солью. Но самое интересное ожидало меня ближе к закату. В 20 км на восток от города расположилась знаменитая Вага Бордер, единственный погранпереход для иностранцев между Пакистаном и Индией, и ровно в пять вечера ежедневно здесь проходит церемония закрытия ворот и спуска флагов – театрализованное действо, привлекающее толпы ликующей публики с обеих сторон.
Оставив мотоцикл на специальной стоянке, я прошёл пару сотен метров и окунулся в атмосферу праздника – одну трибуну полностью занимали женщины, одетые в яркие парадные одежды, на другой мужчины в нетерпении теребили в руках маленькие пакистанские флажки. Вдруг, появившись из огромной арки, в сторону трибун промаршировала дюжина двухметровых гвардейцев в причудливых головных уборах. Толпа взревела, восславляя величие и силу Пакистана. На индийской стороне, видимо, происходили схожие манёвры, и скоро у пограничных ворот два отряда наконец встретились. Дальше больше – весьма театрально военные топали ногами, грозили друг другу кулаками и, маршируя, соревновались друг с другом в махах ногами, закидывая сапоги буквально за голову. Трибуны поддерживали своих, как могли, надрывая связки и скандируя специальные для этого случая и места «кричалки». В конечном счёте флаги были сняты, представители сторон пожали руки, и граница официально закрылась до утра. И так ежедневно! Всё это очень забавно выглядит, эдакий фарс. Но потом вспоминаешь, что за этим перформансом стоит долгая и кровавая вражда, и становится уже не так весело. Возвращаясь в город, я думал именно об этом, а после полночи слушал рассказы мистера Хана о внезапно выросшей из неоткуда стене, разделившей один, по сути, народ. Ничего не напоминает?
Попрощавшись наутро с моими новыми друзьями, потолкавшись напоследок в крошечных улочках старого города, я вновь отправился в сторону Вага Бордер, но теперь уже чтобы самому проехать через парадную арку и покинуть Пакистан. Я знаю, здесь опасно и неспокойно, но здесь были самые красивые горы, самые бурные реки и чудесные, чистые душой люди. Через три недели после моего возвращения из поездки на Вага Бордер был совершён теракт. В результате взрыва бомбы погибли и пострадали сотни человек, пришедших на вечернюю церемонию закрытия границ. Ответственность за взрыв взяло на себя движение Талибан…
