В каждом виде технического спорта есть такая заоблачно сверкающая вершина, до которой не всякому дано добраться. Это даже не место на подиуме, а та техника, на которой соревнуются ведущие спортсмены мира. Будь то гоночные болиды первой «Формулы», на шоссейных трассах и воде, или гранприйные мотоциклы. Даже кроссмены, входящие в первую двадцатку мира, сидят в сёдлах аппаратов, которые не купишь вот так запросто, зайдя в мотосалон...
Валькурт. Зимний стадион. Там каждый год проходит этап чемпионата мира по снегоходным гонкам. Не успел я оглядеться, как распахнулась задняя дверь моей машины, и под её стекло ловко вставили пластиковое древко по-пиратски чёрного знамени, на котором золотом написано: «Ski-Doo Years. Сегодня этап чемпионата мира проводила знаменитая марка «Бомбардье», в теперешнем снегоходном мире больше известная как Ski-Doo. Это был её праздник. Весёлая, доброжелательно настроенная толпа, ярко разодетая в цвета снегоходных фирм, за которые они приехали поболеть, дружно тянулась на овал стадиона, где воздух уже рвали в клочья вопли гоночных моторов.
Я рядом со стартовой линией. На старте снегоходы открытого класса «шестисотки». В этом классе неограниченные возможности для самой буйной фантазии инженерной мысли, золотым рукам механиков и, конечно, самого гонщика, если он строит снегоход под себя. Вот старт чуть задержали, кто-то замешкался со своим местом на стартовой линии. Гонщики с согласия судьи потихоньку разъезжаются в разные стороны, чтобы через несколько минут опять собраться на старте. Спросите, почему? Потому что высокофорсированный двигатель не может долго работать на холостых оборотах, у него этих холостых нет и в помине. Гонщик вынужден поддерживать обороты двигателя где-то в районе 5000 об/мин, иначе свечи заливает, мотор начинает богатить, чихать, кашлять, и если на нём немедленно не открыть курок «газа» и не поехать, может элементарно заглохнуть. Его диапазон – это выше средних и до максимальных, он так настроен. Чтобы до конца понять, до какой степени форсирован двигатель, стоит постоять около трамплина. Вот гонщик одним махом перелетает 40-метровый стол, приземляется и тут же открывает на всю гашетку «газа». Мощная звуковая волна выхлопа бьёт по ушам с такой силой, что я просто глохну, и слух ко мне начинает возвращаться, только когда гонщик со знакомым номером, сделав круг, уже опять летит над трамплином.
Я терзал на брифинге спецов от Ski-Doo, как мне казалось, главным вопросом. Кто же делает такие гоночные аппараты? Ответ получился неоднозначным и несколько длиннее, чем я ожидал. Прежде всего, гоночные снегоходы делает сама фирма Ski-Doo. Они делятся на две группы: просто гоночные и рейсинговые. Если на первых едут начинающие спортсмены, то вторые предназначены для более продвинутых. Но спортсменам, что участвуют в этапах чемпионата мира, и такого снегохода мало. Им строят машины индивидуально. Кто строит? Опять же помогает сама фирма. Но в большинстве случаев это даже нельзя назвать тюнинговым ателье, это просто мастерская. В ней работают механиками, как правило, бывшие гонщики, которым не надо объяснять все тонкости их профессии, они через всё это давно прошли. И, конечно, сами гонщики, при условии, что у них руки растут откуда надо.
На деле это выглядит так. Частный дом. Второй этаж жилой, на первом мастерская. Тут строят снегоход практически с нуля. Раму и тоннель под гусеницу уже не делают из алюминия, кевлара или карбона. Их делают из фибергласса. Прочнейший материал, только он может выдержать мощный мотор, потрясающе высокие прыжки, удары и неизбежные падения. Газонаполненные подвески (чаще всего это Fox) с тонкой регулировкой, под разное покрытие, рельеф трассы и стиль езды. И, конечно, мотор. Мощность форсированной двухтактной двухцилиндровой «шестисотки» достигает 200 л. с. Причём эта цифра была произнесена так буднично и просто, что о настоящей мощности мотора, о которой вам никто не скажет, оставалось лишь догадываться. Страшно подумать, в каком напряжённом режиме работает такой двигатель.
Но главные герои этого снежного шоу, конечно же, молодые ребята. Те самые, что в сёдлах своих гоночных снегоходов совершают такие головокружительные прыжки. Это был следующий мой вопрос: «Откуда берутся такие парни, что летают над снежной трассой Валькурта и опускаются на снег только для того, чтобы набрать скорость, оттолкнуться и опять взмыть в небо?»...
Теперь, на мой взгляд, самое интересное
Меня вежливо взяли за рукав и отвели туда, где механики возились со странными снегоходами, у которых вместо лыж стояли острые, как ножи, коньки. А пилотам этих снегоходов, перед тем как надеть шлем, отцы тщательно вытирали носы, потому что пилотам было едва по 10 лет от роду. Снегоходы и впрямь выглядели странно. Помимо двух коньков вместо лыж спереди и гусеницы, усеянной стальными шипами внушительной длины, у этих снегоходов был обтекатель, как бы сдвинутый в левую сторону. Не буду томить читателя и скажу: это снегоходы для гонки по ледяному овалу стадиона. А обтекатели сдвинуты на левую сторону, потому что заезды идут против часовой стрелки, и, укрываясь за обтекателем, гонщику приходится свешиваться только на одну... левую сторону. Такие соревнования совершенно неизвестны у нас в стране, зато в Канаде мальчишки начинают своё восхождение на снегоходный олимп на скользком льду беговой дорожки стадиона. Тут же вопрос: «А эти странные снегоходы кто делает?» Сами и делают. Кто-то переделывает из стандартного сноумобиля, кто-то строит заново.
Никакого закрытого парка для техники не было, всё очень демократично, поэтому я ходил, смотрел, заглядывал под капоты.
Вот выглядывает из широкой пасти воздухозаборника трёхцилиндровый двухтактный мотор воздушного охлаждения от мотоцикла «Кавасаки» года эдак 1980 выпуска. Рядом снегоход с двухцилиндровым воздушником от «Ямахи» примерно такого же года. Видно невооружённым глазом, снегоходы самодельные, но сделаны здорово, со вкусом и любовью. Вокруг хлопочут механики вместе с отцами гонщиков. А эти гонщики, напрочь позабыв про соревнования, режутся в какие-то стрелялки на своих телефонах.
Чуть подальше такие же снегоходы, но эти посерьёзней будут, явно, фирмой попахивает. Обтекатели выполнены безукоризненно, их двигатели под капотом тоже двухтактные, но уже с водяным охлаждением. Тут, конечно, и мощности, и скорости другие на ледяной дорожке, да и гонщикам в их сёдлах уже давно никто не вытирает носы. В отличие от гонок обычных снегоходов, где пилоты пролетали буквально у меня над головой, близко к овалу трека во время заездов никого не пускали. Всё-таки острые коньки и впечатляющие шипы на траке... И каждый раз, когда они перед выходом на прямую свешивались в повороте до льда, под хруст шипов, визг коньков и вой мотора, переполненные трибуны каждый раз замирали. Потому что, к сожалению, жёстких падений с появлением на льду кареты скорой помощи сегодня уже было предостаточно.
Терпеливо дождавшись, пока я нагляжусь и нафоткаюсь, гостеприимные хозяева этого праздника подошли ко мне уже с переводчиком, и я услышал: «А вы были в музее Бомбардье?» «Да, был». «А в отделе, где стоят снегоходы на коньках?» К своему стыду я признался, что времени было в обрез...
И вот, угостив горячим душистым чаем, меня, едва отогревшегося в тёплых залах музея, где целого дня мало, чтобы всё осмотреть, подвели к пригнувшейся фигуре на снегоходе наподобие тех, что можно увидеть в музее мадам Тюссо. Снегоход был такой же, какие я только что видел в техпарке стадиона. Вместо лыж коньки. И такая короткоходная подвеска, что казалось, снегоход припал всей грудью ко льду. На комбинезоне гонщика на французском... “Villeneue” и его номер «96». Надпись на табличке: «Пилот первой формулы, чемпион мира Жак Жозеф Шарль Вильнев одерживал в 1985 и 1986 годах виктории на ледовых овалах треков: Eagle River, Wisconsin, Valcourt, Quebec. Это для тех, кому снегоходы для ледовых гонок вдруг показались чем-то по-детски несерьёзным.
